Не то вселение дьявола, не то выселение

Арлекин ибн Иблис

Были времена, когда мудро-глупый и находчиво-забывчивый персонаж комедия дель арте, проворный и медлительный слуга двух господ, воздыхатель Коломбины, обладатель палки для битья и характерного костюма, сшитого из разноцветных лоскутков, черной маски и шляпы с пером, возглавлял группу волосатых граждан с копытами и хвостами и преследовал заблудшие души, чтобы утащить их в ад. Слово herlequin появилось в средневековых хрониках еще в XI в. и означало "чёрт" или "дьявол", а вся банда именовалась familia herlequin. 

Морис Санд. Арлекин

 Когда Арлекина изображают в костюме из черно-красных ромбов, как у Сезанна, то это отсылка именно к его первоначальному роду деятельности. Большая перемена в карьере случилась в XVI веке, когда вместе с работой он сменил прописку: итальянцы превратили французского черта в театрального персонажа комедии дель арте, украсили его одеждой из разноцветных ромбов и заставили служить двум господам. О прежних его проделках теперь напоминают только черная маска и дубина. Вершиной демонической карьеры стало его упоминание в "Божественной комедии" Данте под именем Аликино (в переводе Лозинского - Косокрыла), короля мертвых, где он, как и встарь, заправлял демонами в восьмом круге ада.

Старик и море

В "Нью-Йоркере" опубликовано несколько фотографий из жизни 63-летнего полярника-метеоролога Вячеслава Короткого. Много лет он живет за Полярным кругом на берегу Баренцева моря и занимается наблюдениями за погодой. Результаты научных изысканий вписыватся в амбарную книгу. Раз в год в эти края заходит корабль с продовольствием и топливом. Изредка старик выбирается в Архангельск, где живет его жена, но никогда не задерживается, страдая от шума и грязи городской жизни. Фотографии сделала Евгения Арбугаева, которая сама выросла в Заполярье.

Лень как боль похуже зубной

...Он отлично знает, что, пережив ничтожное, в сущности, напряжение первых двадцати-тридцати минут, он найдет уверенность, а с нею счастье. И, несмотря на это, он днями, а то и месяцами не делает ничего, испытывая боль похуже зубной. (Здесь Шварц пишет о себе в третьем лице).</em> В этом несчастье он не одинок. Таким же мучеником был Олейников, все искавший, полушутя, способы начать новую жизнь: то с помощью голодания, то с помощью жевания, все для того, чтобы избавиться от проклятого наваждения и начать работать. Так же, по-моему, пребывает в мучениях Пантелеев. Было время, когда в страстной редакторской оргии, которую с бешеным упрямством разжигал Маршак, мне чудилось желание оправдывать малую свою производительность, заглушить боль, мучившую и нас. Среди многочисленных объяснений своей воли к неподвижности он сам предложил и такую: «У моей души либо ноги натерты, либо сломаны, либо отнялись!» (снова о себе).

Из дневников Е. Шварца